Нил Маккиннон: Перспективы торговли

На этой неделе на Бали состоится министерский саммит Всемирной торговой организации (ВТО), значимость которого особенно велика в связи с отсутствием признаков прогресса на многосторонних торговых переговорах – прежде всего в рамках так называемого дохийского раунда, стартовавшего в ноябре 2001 года. Напомним, многосторонние торговые переговоры были начаты по решению Конференции министров стран-членов ВТО с намерением завершить их к ноябрю 2011, но по прошествии 10 лет США и ЕС предпочли ограничиться соглашениями на региональном и двустороннем уровне. США обозначили для себя задачу удвоения экспорта, и в настоящее время пытаются заключить торговые сделки со странами Азии в рамках так называемого Транстихоокеанского стратегического партнерства (ТСЭП), и с Евросоюзом – в рамках Трансатлантического торгового и инвестиционного партнерства. Оба договора базируются на торговых инициативах, предусматривающих преференции для определенных регионов.

Расхождения в оценках текущего положения дел сводятся к спору о том, следует ли непременно воспринимать отсутствие прогресса на многосторонних торговых переговорах как признак стагнации процесса глобальной интеграции, либо как указание на его неминуемый разворот. На самом деле, региональные торговые соглашения, которых на сегодняшний день насчитывается около 300, содержат в себе элементы и либерализации торговли, и дискриминации в торговых взаимоотношениях. Кто-то может посчитать, что для мировой экономики будет лучше продвигаться вперед, исходя из достигнутых соглашений, а не увязать в переговорном процессе ВТО, который никуда не ведет, а следовательно, сдерживает развитие мировой торговли. В результате ВТО оказалась перед проблемой того, как реагировать на сложившуюся ситуацию и как выработать такую стратегию, которая гарантирует, что увеличение числа региональных соглашений не приведет к распространению льготных тарифов и скрытому росту протекционизма.

Первоначальной целью дохийского раунда многосторонних торговых переговоров являлась масштабное реформирование системы международной торговли путем снижения тарифных барьеров на пути развития торговли и пересмотра правил ее ведения. Хотя страны с развивающийся экономикой и считали такую задачу ущемляющей их интересы, для них действие любых льготных тарифов продлевалось автоматически, без требований о каких-либо торговых уступках с их стороны. Либерализация торговли послужила серьезным импульсом для увеличения оборота мировой торговли и способствовала ускорению роста развивающихся экономик. Этот процесс не прерывался даже в период азиатского финансового кризиса 1998 года, и в последние примерно 20 лет центр развития мировой экономики сместился с Запада на Восток. Как отмечается в ежегодном обзоре ВТО, посвященном состоянию мировой торговли, в 2013 году на первое место в мире по объему экспорта вышли Китай, Япония и Южная Корея. С 1980 года доля Китая в общем объеме мирового экспорта товаров увеличилась в 10 раз.

Однако дохийский раунд переговоров зашел в тупик, так как экономически развитые страны настаивали на более существенных уступках со стороны развивающихся экономик. В результате перспективы дальнейшего развития многополярных отношений оказались под вопросом. С наступлением финансового кризиса 2007 года рост мировой торговли опустился практически до нуля. Последние данные неоднородны, но прослеживаемая в них тенденция носит положительный характер (в 3к13 объем мировой торговли вырос на 1.1%). По прогнозам МВФ и ОЭСР, в ближайшие два года рост мировой торговли составит 4–5%, чему должно способствовать восстановление в крупнейших мировых экономиках, в первую очередь в США.

Источником одного из главных рисков для мировой экономики является рост протекционизма. Представители «большой двадцатки» в официальных коммюнике не раз указывали на необходимость избегать создания новых барьеров для инвестиций и торговли и введения новых ограничений на экспорт. В условиях неуверенного и неоднородного восстановления мировой экономики правительствам, чтобы поддержать внутренний спрос и занятость, проще всего обратиться к протекционистским мерам. По имеющимся оценкам, с тех пор как в ноябре 2008 страны «большой двадцатки» договорились о моратории на введение новых протекционистских мер, ими в общей сложности было предпринято 1527 различных шагов, так или иначе подпадающих под определение политики «разорения соседа» (более подробно см. здесь). Пока, несмотря на постепенное распространение протекционизма, значительной угрозы для мировой экономики нет. И тем не менее связанные с этим риски наверняка отразятся на будущей конфигурации международной валютно- финансовой системы.

Международная монетарная система последовательно развивалась в течение последнего столетия. Золотой стандарт заложил основу системы в период до Первой мировой войны; этот период характеризуется свободными потоками капитала и фиксированными валютными курсами и, следовательно, отсутствием независимой денежно-кредитной политики. Свое существование золотой стандарт прекратил в 1930-х; тогда главной политической и социальной проблемой стала занятость, что заставило такие страны, как США и Великобритании, отказаться от привязки курса валюты к стоимости золота и начать проведение собственной экономической политики (девальвация, снижение процентных ставок) для стимулирования внутреннего роста. Основополагающими принципами Бреттон-Вудской системы, появившейся после Второй мировой войны, были контролируемые потоки капитала и фиксированные валютные курсы, но они не выдержали испытание практикой и превратились в свободные потоки капитала и плавающие валютные курсы. По мере эволюции системы перед регулирующими органами снова и снова возникала задача построения так называемого «невозможного триединства», то есть нахождения баланса между внутренней, внешней и глобальной стабильностью. Стремление к устойчивому росту в сочетании с обеспечением стабильности цен не может гарантировать сохранение такого платежного баланса, который бы не оказывал негативное воздействие на валютные курсы: внутренняя и внешняя стабильность не исключает угрозы для глобальной стабильности. Равно как и глобальная стабильность не может гарантировать внутреннюю и внешнюю стабильность на уровне отдельных стран.

Финансовый кризис 2007–2009 годов заставил крупнейшие экономики мира проводить нетрадиционную монетарную политику; это привело к ослаблению доллара США, а также увеличению объемов и усилению волатильности трансграничных потоков ликвидности, которая стала головной болью для монетарных властей развивающихся стран, которым пришлось «обрабатывать» эти неожиданно большие потоки капитала.

Теперь даже МВФ склоняется к тому, что определенная степень управления потоками капиталом – это хорошо, и часть стран уже ввела «мягкий» контроль. Кроме того все больше экспертов придерживаются мнения о том, что зарубежные потоки капитала опасны для страны и фактически ничем не способствуют достижению глобальной финансовой стабильности (за исключением прямых иностранных инвестиций). Частота банковских и валютных кризисов в период с 1990 года осталась высокой (по историческим меркам), что привело к образованию в крупнейших экономиках чрезмерного уровня госдолга и сравнительно низким темпам экономического роста (по отношению к тренду).

Каждый этап развития международной валютной системы был отмечен сбоями в работе системы, хотя и разными по масштабу. Текущий этап не исключение. В настоящий момент доллар сохраняет за собой статус основной резервной валюты. Однако потребности в ликвидности со стороны интенсивно развивающихся экономик быстро превысят мировой объем предложения защитных активов, и тогда роль доллара как резервной валюты окажется под угрозой (подробнее смотрите доклад МВФ The International Monetary System: Where Are We and Where Do We Need to Go? / «Международная валютная система: где мы и куда нам идти?»). Аналогично тому, как мировая торговая система уступает региональным торговым соглашениям, так же валютные и финансовые отношения будут, похоже, принимать региональный многополярный характер. Неблагоприятные демографические изменения могут уменьшить «глобальный избыток сбережений», и, возможно, недалек тот час, когда такие «поставщики сбережений», как Восточная Азия и Китай, обнаружат, что расходы в связи с демографическими изменениями истощают их сбережения; в итоге ситуация с ликвидностью ухудшится тогда и в глобальных масштабах. Спрос на финансовые ресурсы со стороны быстрорастущих развивающихся экономик будет усиливать давление и на реальные процентные ставки, которые в данный момент находятся на сравнительно низком уровне.

Таким образом, следующий этап развития международной валютной системы должен гарантировать, что регионализация торговых соглашений и валютные предпочтения не будут подрывать перспективы развития мировой торговли и глобальной экономики.

По материалам: РБК daily