Сергей Павленко: Бюджет заплати. Как кризис 2008 года продолжается в головах

Из антикризисных мер чиновники и бизнесмены сделалил однозначный вывод: государство заплатит за все
Кризис в России не завершен. Да, конечно, технически российская экономика вошла в фазу восстановления, ВВП растет, хотя и невысокими темпами. Но у кризиса 2008 года есть последствия, которые не преодолены ни властью, ни бизнесом. Экономическая политика, проводимая в 2008–2011 годах, нанесла существенный «моральный ущерб» (moral damage). Этот ущерб не только не ликвидирован, но и оказывает определяющее влияние на поведение экономических агентов.
Сотни миллиардов долларов, накопленные в «стабильные» нулевые годы в Стабилизационном фонде, сыграли с российскими властями злую шутку. Решая задачу стерилизации, они так долго и убедительно говорили о том, что средства аккумулируются на случай кризиса, что, когда кризис действительно начался, не медлили с тратами.
Сегодня нужно признать, что с политической точки зрения расходы осуществлялись безупречно — деньги направлялись приближенным финансово-промышленным группам и низшим социальным слоям.
То есть политической и электоральной опоре режима (армия опоздала тогда к раздаче исключительно из-за склочного характера экс-министра обороны Анатолия Сердюкова). Убеждение, что и в следующий раз «бюджет заплатит», сформировано. Убеждение, что в кризис больше всех страдают неэффективные собственники-менеджеры-работники, исчезло. Программы оптимизации расходов по-серьезному осуществлены только малым бизнесом, да и то в основном в форме ухода в тень.
С учетом гораздо меньших на этот раз размеров резервных фондов государства повторить блестящий финансовый маневр в случае нового кризиса уже не удастся. Поэтому моральный ущерб углубляется — экономические агенты от тактики «дайте денег просто так, у вас же есть» перешли к тактике «дайте денег мне, а остальные пусть подохнут — или уже печатайте денег на всех».
Яркий пример — проблема крупных компаний и банков, которые бюджету придется спасать и поддерживать, поскольку они слишком большие, чтобы допустить их банкротство. Конечно, иллюзий тут быть не должно: все большие российские компании близки сердцу властей всех уровней и банкротство их возможно только в исключительных случаях. Но почти официально формулировать и вполне операционально проводить политику укрупнения компаний, создания «чемпионов» — это неправильный сигнал экономическим агентам.
Интерпретируется этот сигнал однозначно: если вместо разделения ВТБ к нему присоединяют Банк Москвы, то получившееся доброкачественное новообразование спасут точно и от всего.
Известная в мире формула too big to fail (слишком большой, чтобы упасть) в российских реалиях получила новую интерпретацию. Чтобы не упасть, надо расти. Точнее распухать. Своя стратегия и у крупных компаний, причем неважно, государственных или частных. Сформировался порочный контур — крупные компании осуществляют рискованные проекты за счет рискованных займов крупных банков.
Теоретически кризис заканчивается, когда разорен последний неэффективный экономический агент. Этого не произошло нигде, но в России это особенно наглядно. Опять же теоретически кризис формирует правильные установки для оставшихся в живых производителей (эффективнее работать, экономить и прочая скукота). В России же даже эффективные производители получили прямо противоположные ориентиры.
Все это, конечно, плохо. Предстоящее глобальное снижение темпов роста само по себе тяжелее традиционных для предыдущих двадцати лет кризисов. Это от кризиса продолжительностью год-два можно откупиться Стабфондом. Кризис продолжительностью пять-семь лет может быть преодолен только за счет изменения стереотипов поведения как экономических агентов, так и властей. А сделать сегодня это будет гораздо сложнее, нежели пять-семь лет назад.

По материалам: Forbes