Эдвард Льюс: Слишком большие, чтобы сопротивляться: возвращение Уолл-стрит

Когда Вашингтон на грани, кто обладает влиянием, чтобы убедить законодателей дать правительству возможность работать дальше? Очевидный ответ — президент США. Есть и лучший ответ — Джейми Даймон, генеральный директор JPMorgan Chase. Когда на прошлой неделе голосование (по законопроекту о государственных расходах, который определяет финансирование федерального правительства и без которого работа правительства приостанавливается. — «Капитал») было под сомнением, Даймон помог надавить на конгресс, чтобы тот принял закон, который даст возможность федеральному правительству работать большую часть следующего года. Этот закон включал посторонний пункт, позволяющий банкам возобновить торговлю деривативами за счет средств, обеспечиваемых налогоплательщиками. Запрет на такую деятельность остался в истории. Кто еще, кроме гигантов Уолл-стрит, мог потребовать — и получить — такую услугу?
Прошло более шести лет с момента, когда крах Lehman Brothers спровоцировал мировую катастрофу. Мы больше никогда не позволим Уолл-стрит писать свод правил для самих себя, — обещал Вашингтон. До некоторой степени Уолл-стрит обрезали крылья. Тем не менее, как показало вмешательство Даймона, крупные финансовые игроки снова захватывают всю власть, которую они потеряли.
Когда в 2008 г. система терпела крах, Вашингтон сделал все возможное, чтобы поддержать ее. Тимоти Гайтнер, первый министр финансов Барака Обамы, проигнорировал тех, кого он называл ветхозаветными фундаменталистами и кто требовал, чтобы крупные банки ликвидировали, а их генеральных директоров привлекли к уголовной ответственности. Такое лекарство было бы хуже, чем болезнь. Гайтнер и его коллеги составили правила, стремясь предотвратить коллапс, который поверг бы мир в депрессию. Их воздержание от каких‑либо мер было прагматичным. К сожалению, они придерживались такого же подхода долгое время после того, как кризис отступил. В 2009 г. это было правильное решение — позволить Citigroup остаться в бизнесе, несмотря на то, что он был фактически банкротом. Однако должен ли он сейчас быть настолько крупнее, чем был шесть лет назад? Нормально ли то, что именно лоббисты Citi написали пункт, который почти слово в слово был включен в принятый на прошлой неделе закон о государственных расходах?
Вопрос сам по себе является ответом. Он также указывает на два вопиющих недостатка, которые снова будут преследовать Вашингтон, когда разразится следующий кризис. Во-первых, «слишком большие, чтобы обанкротиться», банки сейчас значительно крупнее, чем тогда, когда им оказывали финансовую помощь. Финансовая система США гораздо более концентрированная, чем в 2008 г. На «большую четверку» — JPMorgan, Citi, Bank of America и Wells Fargo — приходится 68 % вкладов американцев и еще бόльшая доля американской торговли деривативами. Защитники говорят, что кризис начался с инвестиционных, а не с коммерческих финучреждений. Формально это так. Однако он поглотил Citi, Chase Manhattan и др. Даже самые высококачественные инвестиционные банки, такие как Goldman Sachs, были в опасной близости от катастрофы. Может ли какой‑то регулятор быть уверен, что знает, что находится на балансе Goldman Sachs?
Во-вторых, не наблюдается никаких улучшений в культуре Уолл-стрит или в зацикленных привычках Вашингтона. Банкиры игнорируют Элизабет Уоррен, сенатора-демократа из Массачусетса, как популиста. Возможно, им стоит послушать Билла Дадли, президента Федерального резервного банка Нью-Йорка и бывшего партнера Goldman Sachs. Выступая в прошлом месяце, Дадли отметил, что банкам придется или поменять свою неэтичную культуру, или пережить дробление на более мелкие организации. Помните трейдера Goldman Sachs, заявившего, что банк относится к клиентам как к куклам? Даже у журналистов, хоть их и часто замечают в нарушениях, есть кодекс поведения. На Уолл-стрит никакой кодекс не распространяется. Истоки проблемы, по словам Дадли, — в «производителях корзин», а не в нескольких плохих яблоках (которые, согласно английской пословице, могут испортить всю корзину. — «Капитал»). «Модель ненадлежащего поведения не прекратила своего существования с наступлением финансового кризиса», — подчеркнул он.
В какой‑то момент произойдет новый кризис Уолл-стрит. Это может случиться через десять лет, а может — в следующем году. Рынки функционируют в рамках психологических циклов, в которых страх сменяется жадностью, а затем похмельем от нее. Сейчас снова превалирует жадность. Ни один закон не остановит взрыва этой бомбы. Ни один регулятор не может его предвидеть. Однако они могут сделать гораздо больше, чтобы быть готовыми, когда это случится. И здесь моральные фундаменталисты Гайтнера правы. В принятом на прошлой неделе законе о расходах содержится еще один пункт, не имеющий ничего общего с обеспечением продолжения работы правительства. Согласно этому пункту, повышаются лимиты на размеры суммы, которую индивид может передать политической партии, — теперь они превышают $ 700 тыс. Нетрудно догадаться, какой сектор экономики США является крупнейшим донором на выборах. Так же, как нетрудно догадаться, какой сектор более других способен формировать регуляторные нормы на свой вкус.

По материалам: Капитал