Виктор Вексельберг: Умные деньги

Виктор Вексельберг проделал классический для постсоветского капиталиста путь — в начале 1990-х сделал ставку на цветные металлы, затем — на алюминий и нефтепродукты, участвовал в большой приватизации.

Чуткий к изменениям владелец холдинга «Ренова» Виктор Вексельберг, занимающий восьмую строчку в списке богатейших людей России, в 2010-м году сделал неожиданный поворот. Он возглавил фонд «Сколково» и одноименный технопарк, ставший главным инструментом продвижения инноваций в России. Хотя фонд нередко упрекают в «распиле» госбюджета — не в последнюю очередь благодаря фонду и самому Вексельбергу — в России наконец признали необходимость инновационной стратегии.

На минувшей неделе в ходе московского форума «Открытые инновации» (одним из идеологов которого является Вексельберг) премьер-министр Дмитрий Медведев впервые заявил о планах правительства по переходу с сырьевой экономики на инновационную. «Инвестгазета» выяснила, что думает об инновациях и их роли в развитии России и Украины Виктор Вексельберг.

Какое значение этому мероприятию придаете лично вы?

Это площадка для четкого информирования всего сообщества — как российского, так и международного — о том, что мы делаем, какие у нас приоритеты и какие инструменты мы будем использовать для привлечения партнеров — как на уровне компаний, так и на уровне научного сообщества.

У нас разработаны формы сотрудничества со всеми — от малых компаний и единичных разработчиков до серьезных венчурных инвесторов. Форум — это наша информационная площадка и способ подать миру сигнал.

Вы сейчас говорите от имени президента некоммерческого фонда или как представитель государства?

В рамках форума премьер-министр России Дмитрий Медведев заявил позицию государства, подтвердив курс на создание инновационной среды в стране. Так что да: правительство реализовало свою политическую цель.

Как вы заметили, во всех сессиях наравне с ведущими венчурными инвесторами и разработчиками принимали участие чиновники из различных профильных министерств, знакомя бизнес-сообщество с теми решениями, которые принимает правительство.

Кроме того, для нас важна обратная связь — возможность высказать правительству те проблемы, которые назрели и требуют решения, но государство их почему-то не замечает.

В чем вы видите технологическую нишу России? Способны ли российские разработчики сейчас создавать глобальные продукты?

Я считаю, что Россия обладает рядом принципиальных глобальных преимуществ. Первое преимущество — мы остаемся страной с высокоразвитым интеллектуальным капиталом.

Простой пример: несмотря на стремительный рост китайской экономики, интеллектуальный потенциал России и Китая несравним. Уровень образования у нас остается по-прежнему высоким.

Как бы ни старался Китай, он еще долгие годы будет страной для трансфера технологий. Что касается нас, то во всех ведущих компаниях мира работает огромное количество российских специалистов. Наша задача — остановить отток умственного капитала и дать нашим ребятам сегодня реализовываться здесь. Собственно, это и есть цель фонда.

Имеет ли Украина шансы найти свою нишу на инновационной карте мира?

У Украины также огромные возможности. Но сегодня правительству страны не хватает понимания глобальных тенденций и политической воли в выстраивании конкретных приоритетов, которые найдут свое отражение в экономической политике. Безусловно, экономика России больше и богаче. Но в инновационном секторе в первую очередь важны не деньги, а умение раскрыть и использовать человеческий потенциал.

Каждая страна на определенных этапах своего развития решает конкретные задачи. Украина сегодня имеет другие приоритеты. Но для вас вопрос инноваций — ближайшее будущее. Это вопрос конкуренции и выживания бизнеса и государства.

Возглавляемый вами фонд часто критикуют за непрозрачное распределение грантов, «освоение» госбюджета. Почему такое мнение сложилось о «Сколково»?

Инновации — это изменение системы производства и реализации новых технологических идей. Критикуют же нас потому, что видят в нас инструмент, который в значительной степени пошатнет позиции тех кругов, которые ранее определяли, над чем работать научному сообществу.

Наши основные критики — это институции Российской академии наук, чувствующие конкуренцию со стороны молодых и амбициозных команд, получающих административную, организационную и финансовую поддержку от «Сколково». Наши академики ранее работали по заказу государства, вовлеченного в технологическую гонку между ведущими странами, но они не имеют опыта создания и выведения на рынок технологических продуктов. При этом многие из них не готовы поступаться своим местом, своими лабораториями. Фонд — это технологический лифт для молодых ученых.

Не кажется ли вам, что курс, взятый на инновации, изменит не только экономику страны, но и политическую элиту? Готовы ли к этому лично вы?

Да, мы осознаем, что технологические инновации потребуют и социальных инноваций.

Что вы считаете главным результатом деятельности фонда?

За неполные два года деятельности фонд зарегистрировал 700 стартапов и выдал 150 грантов на десятки миллиардов рублей. У нас первоначально была обеспокоенность относительно того, где мы возьмем поток инновационных проектов. Но сейчас мы получаем около 40 заявок в неделю, из них семьвосемь отбираем в работу. Ранее мы планировали, что в течение пяти лет выйдем на уровень в тысячу компанийрезидентов. Но тот темп, в котором мы работаем сейчас, свидетельствует, что мы добьемся этих целей быстрее.

Фонд подписал соглашения с более чем 20 глобальными компаниями о партнерстве — это тот самый мостик в глобальный рынок, который поможет нашим резидентам обеспечить четкую коммуникацию и понять, насколько их продукты востребованы на глобальном рынке. Плюс мы подписали соглашения с более чем 30 венчурными фондами, которые инвестируют около $1 млрд. Умные деньги появились.

Какие из проектов можно отметить как самые значимые для «Сколково»?

Одна из наших компаний продала лицензию на право пользоваться программным продуктом, который может моделировать сложно построенные углеводородные пласты. А компания «Роснефть» подписала соглашение с одним из наших резидентов, касающееся технологии производства синтетического топлива. Поверьте, что «Роснефть» ориентирована исключительно на передовые западные технологии. Так что нам есть что внести в создание интеллектуального потенциала.

Какова сумма ваших личных вложений в деятельность фонда?

Пока $40 млн. Но это не конечная цифра. Я буду регулярно оказывать поддержку.

Какое определение вам больше подходит — олигарх, миллиардер, бизнес-ангел?

Считайте меня инновационным предпринимателем.

По материалам: Инвестгазета