Всеволод Кожемяко:«Мы не будем покупать землю»

Чем ему больше всего хочется заниматься в жизни, Всеволод Кожемяко понял на третьем курсе Харьковского национального университета им. Каразина, где он учился на военного переводчика, пишет "ИнвестГазета". «Делать что-то новое, реализовывая себя, и при этом зарабатывать хорошие деньги, чтобы как минимум прилично одеваться», — с улыбкой вспоминает он. Тогда его, студента советского вуза, харьковские бизнесмены приглашали на встречи с иностранными партнерами в качестве переводчика. «Я увидел нечто новое для нас, советских людей, и это было круто. Ведь тогда кроме «красных» директоров и рэкетиров мы никого и не видели», — говорит Кожемяко. Он устроился на работу в западную компанию, название которой не называет, ссылаясь на то, что она уже не существует. На начало 90-х зарплата у студента была приличной — $200-300. Потом была другая работа, на которой он за полтора года сделал успешную карьеру — начав со стажера, дорос до исполнительного директора. За короткое время Всеволод Кожемяко изучил тонкости бартерных отношений, «оброс» связями и принял решение работать самостоятельно.

В 1998 году бизнесмен основал «Восточно-украинскую агропромышленную компанию», которая со временем была переименована в «Агротрейд». Сначала Кожемяко продавал горючее и солярку сельскохозяйственным предприятиям и сахарным заводам, торговал зерном и сахаром. «Вам не нужны были деньги, чтобы начать какой-то бизнес. Можно было прийти, взять товар и выгодно его продать, заработав на разнице. Прибыльность поднимали до 400%. Это был риск, но об этом не думали. Терять было нечего, кроме своих цепей», — с улыбкой вспоминает бизнесмен. Первой серьезной покупкой стали старые, наполовину разрушенные элеваторы. Сегодня они стоят миллионы долларов. А тогда продавались по $20-30 тыс. Кроме элеваторов, «Агротрейд» скупал хлебокомбинаты, формировал земельный банк, а позже открыл новое направление бизнеса — растениеводство. Сейчас у Кожемяко 45 тыс. га земли в пяти областях Украины, «Агротрейд» входит в число крупнейших экспортеров ячменя с долей рынка в 2,5%. В интервью «Инвестгазете» Всеволод Кожемяко рассказал о том, сколько денег ему нужно для дальнейшего развития бизнеса и где он собирается их взять.

Какие из существующих рисков сегодня наиболее критичны для вашего бизнеса?

Не всегда продуманная политика государства в отношении аграрного рынка. Это спонтанные и неэффективные меры по ограничению экспорта и не очень хорошо продуманный закон о рынке, который подрывает саму идею сделать Украину мировым лидером в производстве сельхозпродукции. Диалог между властью и представителями этого бизнеса пока не на должном уровне, отчасти и по вине бизнесменов, поэтому мы вместе с другими руководителями и собственниками компаний стараемся его наладить, но это дело времени.

У вас есть лоббисты во власти?

Лично у меня нет. Время от времени вместе с другими участниками рынка мы встречаемся с представителями власти, чтобы донести свои мысли. Хотелось бы, чтобы нас слышали на этапе принятия решения, а не тогда, когда уже все решено. Мы ведь первыми видим возможные негативные последствия неверных решений.

Как на вас отразилось введение пошлин на экспорт зерна? Во сколько оцениваете убытки? 

Я не хочу называть какие-то цифры. Но математика простая, можете посчитать сами. С одного гектара аграрии в среднем получают четыре тонны урожая, на каждой тонне мы должны были заплатить от 25 до 30 евро. Потом умножаем это на земельный банк компании и получаем сумму, которую потерял на пошлинах каждый производитель. Вот и считайте.

То есть ваша компания потеряла около 450 тыс. евро?

Я бы сказал — недополучила (улыбается).

Как вы считаете, Украине нужен мораторий на продажу земли? Будете покупать землю после того как его снимут?

Мы за земельный рынок, как и многие другие игроки, но против закона, который сделал куплю и продажу земли еще менее прозрачной. В голове не укладывается, зачем, например, дробить земли и ограничивать количество арендуемых земель по районам и в целом по стране? (Принятый в первом чтении законопроект предусматривает право приобретения 100 га земли физлицам, юрлица к покупке не допускаются. Также ограничивает площади арендуемых земель. — Ред.). Ведь мелкие фермеры не смогут обрабатывать всю землю, и как они будут привлекать деньги под это? В один гектар земли нужно вложить $1 тыс. В Украине 35 млн. га. Где государство возьмет такие деньги? На мой взгляд, сейчас закладывается мина замедленного действия.

И все же, если условия будут изменены, какая цена для вас приемлема?

Вряд ли они изменятся. Мы не будем покупать землю. Зачем нам 100 га? Мы продолжим и дальше арендовать, поскольку достаточно эффективно умеем производить сельхозпродукцию. Но если арендная плата превысит планку здравого смысла, мы уйдем из производства и просто станем закупать продукцию у производителей.

Пока мораторий не снят, продолжите увеличивать земельный банк? Ранее вы заявляли о том, что планируете его довести до 100-150 тыс. га.

Да, планы остаются в силе. Сегодня мы покупаем мелкие хозяйства с земельным банком 2-5 тыс. га. Переговоры ведем, хотя сейчас этот процесс не такой активный, потому что не понимаем, каким окажется закон о земле. Если ситуация будет развиваться для нас неблагоприятно, будем корректировать планы.

Сколько готовы потратить на покупки?

Около $10-15 млн. Но опять же, все зависит от того, как будет развиваться рынок.

Как на рынок влияет существование государственного монополиста?

Создавать государственного игрока без четкого определения его полномочий — это возврат к не очень светлому прошлому. Все эти рамки, в которые государство ставит сегодня аграрный бизнес, ведут к его разрушению. В таких условиях мы не сможем выполнить задачу президента стать лидером в производстве сельхозпродукции в мире. Фермеры со 100 га не смогут обеспечить отрасли быстрый рост.

Думали о том, чтобы с кем-то слиться?

Мы развиваемся достаточно уверенно самостоятельно. Но открыты для переговоров. Если будут какие-либо достойные предложения, всегда готовы обсуждать.

Сколько заработала компания в прошлом году?

Доход компании в 2011 году составил около $200 млн., показатель EBITDA — около $34 млн.

Как и многие агрохолдинги, вы собирались на IPO. Что остановило?

Да, осенью прошлого года мы рассматривали проведение IPO. Однако из-за того, что рынки повели себя недружелюбно, отложили проект. Но он у нас на полке и в любой момент мы можем его осуществить. Сегодня компания готова к размещению на 95%. Когда решим, останется только раскрыть цифры.

Для чего вам нужны деньги?

Наши возможности для развития бизнеса в два раза больше, чем средства, которые у нас есть. Мы планируем органически увеличивать земельный банк, реконструировать элеваторы, снижать себестоимость продукции при сохранении качества, развивать торговую платформу. В наших ближайших планах — строительство завода по производству семян. В этом году в инфраструктуру и строительство (в том числе линий по производству семян) мы планируем инвестировать около 15 млн. евро.

Кроме того, чтобы снизить зависимость от цен на сельхозпродукцию, нам нужно максимально создавать добавленную стоимость в Украине. У нас есть опыт переработки: мы производим на чужих мощностях подсолнечное масло и на своих предприятиях муку и гречку. Рассматриваем производство мяса, птицы, овощей и даже фруктов. Но пока мы еще не достигли предела в тех областях, где у нас наибольший успех.

Во сколько вы оцениваете свою компанию?

Я считаю, что она бесценна. Оценкой занимаются специалисты, но в любом случае никто вам не скажет реальной стоимости компании до момента ее продажи.

Какой вы видите компанию, скажем, через пять лет?

Это компания с той же бизнес-моделью, но существенно больших размеров…

…с оборотом?

Этого я вам не скажу. В настоящее время достаточно причин, чтобы не озвучивать цифры. Оборот зависит от цен на сельхозпродукцию, а предсказать их невозможно. Мы четко понимаем, что в среднесрочной перспективе она будет дорожать. Единственное, что могу сказать, что по плану мы должны развиваться с динамикой не менее 30-40% в год. Это тот минимум, который достижим без привлечения стороннего капитала.