Джорд Сорос: Победная стратегия для Украины

БУДАПЕШТ – В начале 2015 года я предлагал стратегию для Украины, которая заключалась в том, что санкций в отношении России недостаточно. Их нужно соединить с политическим решением друзей и союзников Украины сделать все возможное и необходимое не только для выживания этой страны, но и для успешного проведения в ней масштабных реформ, несмотря на ожесточенное сопротивление со стороны российского президента Путина.

Санкции, хоть они и необходимы, наносят вред не только Российской Федерации, но и европейской экономике. Напротив, обеспечить процветание украинской экономики было бы полезно и Украине, и Европейскому Союзу.

Еще важнее то, что санкции своим существованием подтверждают путинский тезис о том, будто бы Россия стала жертвой то ли западного, то ли англосаксонского подлого заговора с целью лишить ее законного статуса великой супердержавы, равной США. По утверждению российской пропагандистской машины, все экономические и политические трудности России вызваны враждебностью стран Запада.

Единственный способ опровергнуть этот тезис – сочетать санкции с эффективной поддержкой Украины. Если упадок в России будет сопровождаться процветанием и формированием Украины, никакая пропаганда не сможет скрыть того факта, что винить за это следует политику Путина.

К сожалению, лидеры Европейского Союза выбрали иной курс. Они воспринимают Украину как еще одну Грецию, как будто это просто страна, переживающая финансовые трудности, и к тому же даже не член Евросоюза.

Это заблуждение. Украина переживает процесс революционных трансформаций, а нынешнее правительство, вероятно, в наибольшей степени способно обеспечить радикальные перемены.

Действительно, между «старой Украиной» и Грецией есть значительное сходство прежде всего тем, что обе державы пострадали от коррупции и экономики на олигархах. Однако новая Украина полна решимости быть иной. Европа ставит под угрозу прогресс Украины, держа ее на коротком финансовом поводке.

В некотором смысле, отказ ЕС признать рождение новой Украины не удивителен. Спонтанные народные восстания случаются нередко; к примеру, «арабская весна» прокатилась волной по Северной Африке и Ближнему Востоку.

Впрочем, восстания чаще всего кратковременны. Их энергия быстро исчерпывается – как это случилось с украинской Оранжевой революцией десять лет назад. Однако сегодняшняя Украина представляет собой один из тех редкостных случаев, когда протест преобразуется в конструктивный проект построения нации. Хотя я участвовал в этом процессе трансформации, я должен признаться, что даже я недооценил стойкость новой Украины. Путин сделал ту же ошибку, но масштабнее. Он так успешно манипулировал общественным мнением, что был не в состоянии поверить в спонтанные человеческие действия. Это и оказалась его ахиллесовой пятой.

Путин дважды отдавал приказ бывшему экс-президенту Украины Виктору Фёдоровичу Януковичу использовать силу против активистов на Майдане. Но люди не разбегались, а напротив, бежали на Майдан, с готовностью отдать жизнь за свою страну. В феврале 2014 года, когда протестующих расстреливали из огнестрельного оружия, они дали отпор и обратили в бегство украинскую полицию. Этот мужественный поступок может стать мифом, формирующим украинскую нацию.

Путин прекрасно знает, что именно он превратил Украину из уступчивого союзника в непримиримого противника. После Майдана его главной задачей стало дестабилизация новой Украины. В этой сфере ему действительно удалось добиться значительных – пусть и временных – успехов. Его спишь можно объяснить еще и пониманием того, что при нынешних ценах на нефть путинский режим может не протянуть и двух-трех лет.

Его успех – меру которого можно оценить, сравнивая первое и второе минское соглашение о прекращении огня –  частично можно приписать мастерству Путина-тактика. Однако еще важнее то, что союзники Украины, в ответ на тиранию Путина, ясно продемонстрировали свою неспособность реагировать быстро и нежелание идти на риск прямого военного противостояния с Россией. Это дало Путину преимущество первого хода: теперь он может по своему усмотрению переходить от гибридного мира к гибридной войне и обратно. Возможно, что союзники Украины и не могут превзойти Россию в военной эскалации; однако они безусловно могут превзойти Россию в финансовом плане.

Европейские лидеры, в частности, не смогли должным образом оценить важность Украины. Однако очевидно, что защищая себя, Украина также защищает и Европу. Если Путин преуспеет в дестабилизации Украины, он сможет затем использовать ту же комбинацию гибридной войны и гибридного мира для разделения ЕС и покорения некоторых его членов.

Если Украина потерпит поражение, ЕС придется защищать себя. Однако цена такой защиты в финансовом и человеческом плане значительно превысит цену помощи Украине. Вот почему, вместо того, чтобы кормить Украину крохами, ЕС и его членам следовало бы рассматривать помощь Украине как расходы на оборону. В этом свете, ныне выделяемые Украине средства оказываются весьма незначительными.

Проблема в том, что ЕС и его члены слишком обременены фискальными ограничениями, чтобы поддержать Украину в объеме, необходимом для ее выживания и процветания. Однако это ограничение можно снять, если пересмотреть с этой целью программу финансовой помощи ЕС. Эта программа уже использовалась для предоставления Украине умеренной помощи; однако для раскрытия всего ее потенциала необходимо новое рамочное соглашение.

Программа макрофинансовой помощи (ПМП) представляется привлекательным финансовым инструментом, поскольку она не требует выделения средств из бюджета ЕС. Вместо этого, ЕС заимствует средства на рынках (опираясь на свой почти неиспользованный кредитный рейтинг на уровне ААА), и предоставляет эти средства в долг правительствам стран – не членов ЕС. Выделение средств из бюджета ЕС может потребоваться лишь в случае, если страна, одолжившая средства, объявляет дефолт. По действующим правилам, на текущий бюджет приходится нагрузка всего в 9% от общей суммы займа, в виде безналичных издержек как гарантия на случай подобного риска.

Новое рамочное соглашение позволило бы использовать ПМП масштабнее и гибче. В настоящее время ПМП может использоваться для поддержки бюджета, но не в качестве страховки от политических рисков, и не для стимулирующих инвестиций в негосударственный сектор. Более того, каждое выделение средств должны одобрить Еврокомиссия, Совет Европы, Европарламент, и все страны-члены ЕС. Вклад ЕС в февральский пакет помощи Украине от МВФ оформлялся до самого мая.

Стратегия помощи для Украины, которую ваш покорный слуга предлагал в начале 2015 года, натолкнулась на три препятствия. Во-первых, реструктурирование государственного долга, которые должно было составить 15,3 миллиарда долларов из второго пакета помощи Украине под руководством МВФ (общим объемом 41 миллиард долларов), продвинулось лишь незначительно. Во-вторых, ЕС даже не приступил к подготовке нового соглашения по ПМП. В-третьих, лидеры Европейского Союза не показали ни малейших признаков того, что они готовы «сделать все необходимое» для помощи Украине.

Меркель Олланд желают обеспечить успех Минска-2, под которым стоят их подписи. Проблема в том, что украинская сторона заключала это соглашение под давлением, а российская сторона сознательно сделала его неоднозначным.

Это соглашение призывает к переговорам между украинским правительством и представителями донбасского региона, но не уточняет, кто эти представители. Украинское правительство хочет вести переговоры с представителями, избранными согласно украинскому законодательству. Путин же хочет, чтобы правительство Украины вело переговоры с пророссийскими террористами, захватившими власть силой.

Европейские власти стремятся выйти из этого патового положения. Однако, заняв нейтральную позицию по отношению к неоднозначности второго минского соглашения, и держа Украину на коротком поводке, европейские лидеры невольно помогают Путину добиться его цели: спровоцировать общеукраинский финансовый и политический кризис (вместо того, чтобы захватывать территории на востоке страны). Подбрасывание Украине финансовые крохи поставило ее экономику на грань коллапса. Непрочная финансовая стабильность ныне достигается за счет ускорения экономического спада. Хотя политические и экономические реформы еще продолжаются, они могут потерять скорость.

Во время недавнего визита я заметил тревожную разницу между явным ухудшением реальной ситуации и реформистским рвением «новой» Украины. Когда Порошенко Яценюк действуют сообща, они могут убедить парламент последовать за ними. (Обычно это случается в преддверии получения какого-то внешнего финансирования: например, когда за два дня были выполнены условия получения помощи от МВФ). Однако таких возможностей становится все меньше меньше. Кроме того, Порошенко и Яценюк будут соперниками на местных выборах в октябре, на которых, согласно последним опросам общественного мнения, могут получить серьезную поддержку «оппозиционные» партии, поддерживаемые олигархами.

Это стало бы значительным шагом назад на фоне успехов последних нескольких месяцев, когда удалось помешать олигархам украсть крупные денежные суммы из госбюджета. Правительство победило в острой конфронтации со своим сильнейшим противником, Игорем Коломойским. И даже если учитывать тот факт, что венский суд не дал согласия на экстрадицию в США украинского влиятельного олигарха Дмитрия Фирташа, власти Украины ныне конфискуют некоторые его активы и берут под контроль его газораспределительную систему.

Более того, хотя украинская банковская система еще не завершила рекапитализацию и остается уязвимой, Национальный банк Украины добился достаточно эффективного контроля над ситуацией. Следует отметить прогресс и во введении «электронного правительства», и обеспечении прозрачности государственных закупок. К сожалению, разочаровывают усилия по реформированию судебной системы и имплементации эффективных антикоррупционных законов.

Краеугольный камень украинских экономических реформ – газовый сектор, радикальное преобразование которого может обеспечить энергетическую независимость от Газпрома, искоренить самые масштабные формы коррупции, закрыть крупнейшую брешь в бюджете и внести существенный вклад в развитие единого газового рынка в Европе.

Все реформаторы полны решимости максимально приблизиться к рыночным ценам на газ. Это требует введения прямых субсидий нуждающимся семьям до начала следующего отопительного сезона. Ошибки и промедления в регистрации семей, нуждающихся в субсидиях, могут вызвать взрыв негодования и подорвать шансы правительственной коалиции на предстоящих местных выборах.

Эту опасность можно устранить, дав гарантию населению, что на протяжении одного отопительного сезона все просьбы о субсидиях будут удовлетворяться автоматически; однако это может потребовать дополнительной бюджетной поддержки. Хуже того, многие в правительстве сейчас колеблются относительно введения рыночных цен на газ – не говоря уже об олигархах, которым выгодно нынешнее положение дел. Порошенко и Яценюку еще предстоит сообща взять на себя личную ответственность и побороть всякую оппозицию реформе. Иначе скорость реформ и преобразований в Украине может ослабнуть.

Учитывая ухудшение внешней экономической реальности, при сохранении ЕС его нынешнего вялго курса, украинские реформы могут забуксовать. Радикальная реформа газового сектора может потерпеть неудачу, после чего сложно будет избежать новой волны финансового кризиса, а правительственная коалиция может потерять общественную поддержку.

Более того, в наихудшем сценарие нельзя исключать возможность вооруженного бунта, реальность которого давно обсуждается открыто. В Украине сегодня насчитывается более 1,4 миллиона внутренне перемещенных лиц; более двух миллионов украинских беженцев могут наводнить Европу.

С другой стороны, «новая» Украина неоднократно удивляла всех своей устойчивостью; она может удивить нас снова, а союзники Украины – в частности, ЕС – могут поступить намного лучше. Пересмотрев свою политику, они могут гарантировать успех новой Украины.

По материалам: politolog.net